«Православие даёт мне мир…»

Интервью с Виталием Юрьевичем Питановым — сотрудником Православного миссионерско-апологетического центра «Ставрос».

Питанов Виталий Юрьевич — занимался неоиндуизмом и оккультизмом. Возглавлял Санкт-Петербургскую общественную духовно-просветительскую организацию «Урусвати». Был главным редактором оккультного журнала «Хранитель». В конце девяностых годов, разочаровавшись в оккультизме и неоиндуизме, порвал с ними. Принял христианство и стал членом Русской Православной Церкви. Занимается апологетической деятельностью.

— Виталий Юрьевич, на Ваш взгляд, что привлекает людей, ищущих истину в эзотерических и оккультных сектах?

— Мотивация людей, вступающих в секты, может быть весьма разнообразна, один из мотивов — это действительно поиск истины и смысла жизни. Кто‑то ищет мистический опыт, кто‑то решения материальных и психологических проблем, кому‑то нужна община. Поэтому сказать, что человек попадает в секты только по одной причине и больше ни по какой, неправильно, здесь присутствует комплекс интересов. Ну, а поиск смысла жизни — это весьма серьёзная мотивация, когда люди стремятся разобраться кто они, зачем они живут.

— Расскажите нашим читателям, с чего начинался Ваш поиск истины и через что Вам пришлось пройти?

— Это большая история. Религиозными вопросами я стал серьёзно интересоваться в конце 80‑х годов теперь уже прошлого века. Несмотря на то, что я крестился примерно в это же время, мой путь в православие был достаточно долгим, и реально я встал на этот путь, православного христианина, лишь в конце 90‑х. Это был момент слома для нашей страны, «перестройка‑перекройка‑перестрелка», как сейчас иногда говорят. Да, крестился я в Православной Церкви, но параллельно заинтересовался и стал много читать об экстрасенсах в тех первых книгах и журналах, которые тогда только начали появляться (так называемой литературы New Age ещё не было). Я ходил на курсы Джуны Давиташвили, посещал курсы экстрасенса Рамина Гараева, изучал книги, связанные с неоиндуизмом, читал Бхагавадгиту.

Когда попал в армию, то там мы, как ни странно, тоже занимались различными магическими практиками, я овладел методиками гипноза, мог спокойно погружать людей в транс.

После армии я какое‑то время находился в центре Сатьи Саи Бабы, посещал центр интегральной йоги Шри Ауробиндо, потом много лет занимался агни‑йогой, изучал теософию. Со временем «дорос» до уровня собственной организации, выступал в роли гуру. А потом в силу целого ряда событий, внутренних переосмыслений я изменил отношение к своему опыту и понял, что все те вещи, которыми я занимался, к Богу не ведут. Конечно, процесс этот шёл постепенно. В одной беседе всего не опишешь, но могу сказать, что это был целый ряд событий внутренней духовной жизни, которым предшествовали или шли параллельно события внешние, произошедшие с близким кругом людей, а также размышления над многими вещами.

Нужно сказать, что я всегда стремился быть честным, прежде всего перед самим собой и перед теми людьми, которые воспринимали меня в качестве учителя. Так, если я считал агни‑йогу истинной, то не потому, что меня кто‑то заставлял, а потому что я искренне в это верил. Если я считал Сатью Саю Бабу Богом, то я тоже верил в это сам.

Постепенно стало просвечивать внутреннее понимание, и на каком‑то этапе пришли выводы: в том, чем я занимался, очень много лжи. Я изучал различные религиозные традиции, прежде всего восточные, поскольку они мне нравились. Я изучал индуизм, на втором месте был буддизм, мы часто посещали буддийский дацан в Санкт‑Петербурге. Что касается христианства, то здесь я более читал Библию, большое внимание уделял Добротолюбию. Особенно дороги мне в Добротолюбии Макарий Египетский и Антоний Великий. Считаю, что это великие светочи, на меня они производили огромное впечатление. Их духовность гениальна: эти люди — гении духовной жизни. Для меня всегда были ценны эти книги, я наслаждался, читая их.

Постепенно я всё сильнее стал ощущать ложь в том, чем занимался, и начал чувствовать полное несоответствие моих взглядов даже традиционным религиям. Человек, который занимается,  неопрактиками, заметно претерпевает какие‑то странные трансформации: со временем он начинает совершать аморальные поступки, считая их нормальными (в рамках этих систем они получают оправдание). Меня всё это начало всё более и более настораживать.

В общении людей большой проблемой является попытка передать некий личный опыт. Я не люблю громкое название «мистический», но, скажем, опыт, который носит нерациональный характер. Это очень сложно, поскольку мало что кому объясняет, и поэтому для меня главным стало соединение неких противоречий, которые я видел и понимал, что это ложь, а врать самому себе я не мог. Да, обычно мне говорили тогдашние  друзья эзотерики: если чего-то не понимаешь, значит духовно не дорос… Однако противоречия не исчезали и тогда, когда я, казалось бы, поднимался на более высокий уровень. Анализируя, обдумывая, я приходил к выводу, что взаимоисключающее противоречия внутри одной системы не может характеризовать систему как истинную. Вместо последовательности — резкий скачок. Так, я читал  Юктешвара, учителя Йогананды, автора известной в нью‑эйджевских кругах книги «Автобиография йогина», и он описывает одну систему, читаю «Тайную доктрину» Елены Блаватской — система другая, читаю Рерихов — там третий вариант вроде бы одного и того же учения. Это не единственное противоречие, просто пример, но для меня тогда он стал важным, определяющим: авторитетные в одном и том же учении люди утверждают, по сути, взаимоисключающие вещи…

— Рене Генон предлагал рассматривать всю совокупность индуистских учений в качестве дополняющих друг друга элементов одной системы. Может быть, такой подход способен был снять противоречия?

— Нет. Дело в том, что игнорируя реальных носителей определённой системы, мы совершаем ошибку. Не надо домысливать за людей. Так, нет нужды домысливать за православных христиан в вопросе, что такое православие. Потому что там, где для неправославного академического учёного статистика — лишь набор сухих фактов, для представителей традиции — жизнь, которая определяет всё бытие. Академический подход к религиям плоский, не объёмный, он не даёт полного представления. Для сравнения: это если бы вы довольствовались чтением поваренной книги и никогда не готовили бы реальные блюда. Вы можете долго смотреть даже на самую красочную картинку, но вкуса вы не почувствуете! А когда человек живёт духовной жизнью, он, образно говоря, чувствует вкус.

Я занимался практиками, у меня складывался определённый опыт, и я убеждался, что результаты разных практик различны. Был у меня период, когда я серьёзно увлекался кришнаизмом и читал махамантру — там есть определённые рекомендации, как это делать: например, лучше всего совершать это ранним утром, поскольку Кришна в ранние часы якобы лучше слышит человека. Вот такой он «Абсолют»: со слухом у него то получше, то похуже! Так вот, суть в том, что когда я практиковал, то переживал экстатические состояния (сложно это объяснить, как, впрочем, любой иррациональный опыт). Когда я обратился к христианству, и у меня также появился опыт духовных переживаний во время православной литургии, я мог сравнить опыт этот и предыдущий: они очень разные, они несопоставимые.

Я понимаю, что всё это весьма субъективно. Это ощущается внутри, и это непередаваемо. Поэтому кроме теоретической была и есть практическая часть, и она очень весомая. Православие даёт мне мир, мир душевный, гармонию, и я это чувствую, когда прихожу в православную церковь, участвую в Таинствах. Мои прошлые опыты давали мне, некий «кайф», некую бесполезную эйфорию в переживаниях, но мира не было. Там нет глубокого мира. На уровне переживаний я это ощущал. Там — ажиотажность, некое возбуждённое состояние (ну, знаете, как после принятия алкоголя, что‑то похожее). Конечно, с моими словами, моим личным духовным опытом многие оккультисты могут не согласиться, это субъективный опыт переживания, и я ни на что здесь не претендую...

— Вы говорите, что в православии прежде всего обрели мир?

— Да. Вот вы живёте и у вас есть смысл жизни, который определяется вашим мировоззрением. А я понял, что те цели, которые передо мной стояли, и методы, которыми я их добивался, были ложными — ведщими в  пустоту. Это как рыба, которую вытащили из воды, она бьётся‑бьётся, но гибнет в итоге, потому что нужна среда обитания поддерживающая в ней жизнь! Так вот, православие — это как вода для рыбы, даёт кислород, даёт саму жизнь. А те системы, наоборот, отнимают и взамен предлагают иллюзию, но жизни там нет и не будет.

Сколько довелось мне наблюдать адептов всех этих течений; в их поведении — экстатичность, самолюбование — и это повально. Вы просто понаблюдайте за их гуру, как они себя ведут, как говорят — они довольны собой. Когда я стану доволен собой, я перестану быть православным. Однажды я искал работу, не религиозную, коммерческую. Пришёл на собеседование, и сотрудница мне говорит: «Оцените себя по 100‑балльной шкале». Я говорю: «Ну, 60». Она: «Почему не 100?» Я отвечаю: «Вы знаете, вот если у вас 100, то вы достигли всего, а мне лично есть куда идти, я всего ещё не достиг. Надеюсь, у меня вся жизнь впереди». Так вот, если человек оценивает себя на все 100%, то он, получается, всего достиг. Я не чувствую, что всего достиг, я не доволен собой и конечным результатом на сегодняшний день. Мне есть куда развиваться. А если всего достиг, то можно только падать. Мне это нужно? Наверное, нет.

— Тогда такой вопрос: будучи активным участником всех этих религиозных движений, вынесли ли Вы оттуда что‑то положительное?

Что‑то положительное есть везде, кроме, конечно, оголтелого сатанизма, потому что люди, приходящие в эти организации, искренне ищут и желают своего духовного развития, искренне желают блага себе и другим. Если задать вопрос тем же оккультистам: считают ли они себя сатанистами? — они ответят, что нет. Когда у нас пытаются всех сектантов представить злобными негодяями, это неправильно. Я согласен с тезисом протодиакона Андрея Кураева, что сектанты — это, в каком‑то смысле, в потенциале наши лучшие люди, это люди, у которых есть духовные искания и стремление к духовному развитию. Да, они избрали ложный путь, я здесь полностью согласен, на основании своего опыта и многолетнего изучения этих практик. Но вряд ли стоит категорично навешивать на них ярлыки — психически больных, или и того хуже — сатанистов. Они стремятся к благу, но ошибочно выбрали путь, который к этому благу их не приведёт.

— Как Вы думаете, можно ли обозначить универсальный критерий для определения истинности мистического опыта?

— Это очень сложный вопрос, я тоже им в своё время задавался, даже написал ряд статей на эту тематику. Я считаю, что здесь есть два ответа — ответ для себя и ответ для публики. Для публики я могу сказать так: вы никогда не сможете другому человеку доказать, что один опыт лучше, другой хуже, без каких‑то оценочных критериев. Во‑первых, нет опыта вне теоретических предпосылок. И второе, каждый опыт имеет некие предпосылки для проявления — психологическое состояние, качество характера, поведение человека в момент переживания этого экстатического состояния.

Близок к универсальному критерий «по плодам их узнаете их» (Мф. 7: 16).

Первое, что мы можем изначально доказать, это различие опыта по внешним признакам, по богословским предпосылкам, по изменениям в человеке. На основании своего личного опыта могу сказать, что чтение Иисусовой молитвы в православии и чтение махамантры в кришнаизме приводят к разным результатам, и требования к этим духовным практикам разные.

Другой ответ — что называется, «для себя». Человек создан по образу Божиему, и для любого человека находиться вне Бога — это страдание, порой неосознанное, непонятое, но оно мучает человека, забирает его жизненные силы. Бог один, и путь к Нему тоже один, это моё искреннее мнение. Меня могут считать фанатиком, но поверьте мне, я знаком со всеми мировыми религиями, я прекрасно представляю, что такое секты, очень многое испытал на личном опыте, не теоретически, не по книгам. И только православие дало мне этот мир, общение и подлинное развитие. Я чувствую внутренний рост, когда тянешься, словно к свету, чувствую, как вот этот мир душевный ко мне приходит и во мне живёт. Это не просто какие‑то психологические переживания, это реальность, которую я переживаю внутри себя. Но это не аргумент истинности для других людей. Мне кажется, что Бог обращается к каждому человеку лично. Истина не доказывается рациональным путём. Православие тоже нужно переживать, «проживать», проживать в нём. Тогда, пусть на маленьком твоём, личностном уровне, Бог начинает открываться, давать чувствовать Себя. Это Путь, который невозможно описать. Сравнивать и констатировать различия религиозного опыта можно, и я это делаю.

— Существует ли проблема выхода из подобных оккультно-эзотерических организаций? Пыталось ли Ваше окружение как‑то повлиять на Ваше решение об уходе?

— Учитывая, что я был гуру, удержать меня было сложно, я сам являлся авторитетом. Часть людей последовали за мной и стали православными, часть остались оккультистами. Когда ты выходишь из этого дела, ты пытаешься прежде всего себя спасти. Я, например, три года потратил лишь на то, чтобы себя как‑то собрать, потому что очень тяжёлые переживания и психические, и духовные, и даже физические. Знаю примеры трагедий: люди самоубийством жизнь кончали, не выдерживая таких переломов в своём мировоззрении...

Дважды в жизни я занимался, если можно так сказать, полным «переформатированием» своих мировоззренческих взглядов. Это когда из полуэкстрасенса, полукришнаита стал откровенным оккультистом. И когда, оставив оккультизм, обратился к православию. Понять и осмыслить, оставить что‑то позади — это очень болезненно. Чтобы выжить,  нужно осмыслить полученный опыт, это осмысление делает человека сильнее. Я нашёл смысл того опыта в  апологетической деятельности, которой я занимаюсь, — в конкретной помощи реальным людям. Потому что другого смысла в прошлом опыте я для себя не вижу. Может быть, я предпочёл бы его не иметь, но я его имею!..

— Могли бы Вы подробней рассказать о том, чем сейчас занимаетесь?

— Много лет я преподаю сектоведение в Санкт‑Петербургском православном институте религиоведения и церковных искусств. На данный момент я являюсь сотрудником православного миссионерско-апологетического центра «Ставрос» (stavroskrest.ru). Мною было написано огромное количество статей, несколько книг, я провёл немало радиопередач.

Мне не интересен сухой академизм, и заниматься развитием какой‑то научной дисциплины ради чисто академического интереса — это не моё. Я пытаюсь полемизировать с людьми и стараюсь беседовать с ними на их языке. Когда я готовлюсь к какой‑то лекции по восточным или иным религиям, то непременно обращаюсь к первоисточникам. Мой принцип прост: я приглашаю людей к размышлению о содержании их собственной веры. Как человек, имеющий некий опыт, я хочу им поделиться, обратить внимание на какие‑то факты, найти аргументы, в том числе и рациональные, — правда ли то, чему учат ваши гуру? Правда ли то, что написано в ваших книгах? Вот моё направление. Самое важное — это общаться с людьми, в настоящее время я в основном общаюсь с людьми через интернет.

— Тогда вопрос в заключение нашей беседы. Что Вы могли бы посоветовать людям, ищущим духовность в различных традициях и окончательно не примкнувшим ни к одной из них?

— Я бы им сказал так — не спешите. Знаете, в этом деле спешка только вредна. Второе — не лгите самим себе. Если вы начнёте себе льстить, лгать и желаемое выдавать за действительное, это неминуемо заведёт вас в пропасть. Что ещё очень важно — это неустанно узнавать, искать и получать знания (недоучка — то же самое, на мой взгляд, что и неуч). Если вы хотите чем‑то серьёзно заниматься, вы должны досконально узнать предмет.

Религия определяет не только земное наше существование, но и вечный наш выбор, — точнее, выбор в вечности. И с точки зрения христианства, этот выбор принципиален. Сделаем неправильный выбор — и это будет самая большая трагедия в нашей жизни. Поэтому я и призываю не спешить и делать религиозный выбор осознанно. «Всё испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фесс. 5: 21) — так нас учит Священное Писание. Всё, что вам в жизни попадается на пути, предлагается — проверяйте, перепроверяйте! Если есть конкретные трудные вопросы и сомнения в религиозном выборе — обращайтесь в апологетические центры, подобные нашему: по мере возможности, вместе мы найдём ответ.

Журнал: «Дамаскин», №2(31), июнь 2015 года.